Однажды в студеную зимнюю пору

Я из лесу вышел, был сильный кошмар.

Смотрю, поднимается медленно в гору,

Повозка, везущая свежий товар.

И шествуя важно, в спокойствии чинном,

Во мраке ночном шагает браток.

В больших сапогах, балахон с капюшоном,

Ошейник "строгач", ну а сам с ноготок.

Я в чепчике светлом, одетом на череп,

В огромных ботинках от фирмы "Рибок",

С улыбкой обширной и весь расчудесный,

Устремился я к брату вопросы задать:

"О брат сизоокий, в печали погрязший,

Поведай мне мысли и тайну свою"

Брат тут же ответил мгновенно и жутко:

"Отец слышишь рубит, а я хороню"

(В лесу раздавался топор побратима).

Поведав друг другу рассказов немалых,

Мы с братом решили костер запалить,

Достали с повозки трупнины мешочек,

И лечо из печени, чтоб закусить.

Пока мы вкушали, рассвет уж поднялся,

Брат мило остатки трупнины съедал,

Я лечо отведал: "Довольно пристольно,

Свежайшая печень, закваска в крови".

(В лесу еще слышан топор побратима).

Весь день продолжался смешно и раздольно,

Мы с братом кутили, вкушали еду,

Как вдруг потемнело и стало прохладно,

И в горку из лесу взошел побратим.

Седой, безупречный, отменно одетый,

Глазами сверкая он к нам подошел.

Ребята были беспредельны

Их доканал тот Сабатёр

А некто пыжился упруго

Там где не ходит репортёр

Ребята попытались проще

Отладить механизм надёжный

Но рыбаки сплели уж сети

И позабавились отрадно

А том младенце, что в канаве

Изрядно пах в изнеможенье

Наверное непросто парням

Достать тот трупик из колодца

Что пах всё так же, как и младенец

Сложив трупнины 5 полениц

Копитыч выдохся мгновенно

Когда дышал не равномерно

Ребята подались тогда

В мировоззрение индейцев

Туда где рыба и вода

И множество красногвардейцев

А в сумерках нарушен труд

Тех безработных что едят

Всё тех ежей о ком скорбят

И тот презренный суррогат

Что им покоя не дает.

А в Понедельник, выпив пива

По две огромных бочки в рыло

Тот парень понял, что без граблей

не совершит он тот поступок

И как выпью его неважно, лишь бы еще глоточек,

Налью себе стаканчик и напишу пару строчек.

Будь оно хоть темным, будь оно хоть светлым,

Выпью его с Михой, выпью его с Рерихом.

Выпью еще стаканчик, выпью его бодро

По мне хоть Шэрон Стоун, по мне хоть Бриджит Бордо.

И день начинается снова, неважно, сколько ты выпил,

И морды светлеют снова, словно пылающий вымпел.

Бутылок скопилось под мойкой, мужик одинокий тоскует,

И грустно ему на койке, так пусть идет голосует!

В больничной палате

На койках огромных

Ежи скоротечно

Вдыхали аргентум.

Средь бора и фтора

Сидели недвижно

Когда к ним пришел

Скоротечный НАУМЫЧ

И когда тот ежищще пошел на рыбалку

И там распознав показанья науки

Решил прогуляться по берегу моря

Из моря горячего

С белым билетом

Взирали на ёжика скромные лица

Со смуглым загаром

С большим обозреньем.

К нему прибежал

Беззаботный геолог

И он им поведал

О мысли разумной

О тайнах беспечных

Что были типичны

О мыслях ужасных что были критичны

О спорте-туризме и о напряжении

Ежи что болели познали науку

Мгновенно усвоив ненужные мысли

Пошли прогуляться по берегу моря

Опять познавая моменты науки

И в этот момент на бескрайних просторах

Сквозь мрачный туман и промозглую сырость

Сидели на улице мрачно взирая

На тусклые лица что вышли из моря

На берег пустынный неоднократно

Забыв о печали и о болезнях,

Нагрянувших с моря в сезон безнадежья,

Что был так надежен, когда были парни

Сугубо тупые в изнеможенье.

И эти ребята что были тупые

Соблазну поддавшись неоднократно

Ежа заманили в сибирскую тундру

Забыв о печали неадекватно

А ежик убойно вдыхал галогены

И мучился нежно в объятьях укромных

Завидуя неграм в лесах амазонки.

Простив им обиды и радость забвенья

НАУМЫЧ решил беспредельно иссохнуть

И выпив морфину 500 килограммов

Он выдохся скромно у входа в больницу.

А в этом районе, что возле больницы

У берега моря и строгих утесов

Сидел толстый ежик, что был самый первый

Нечайно погибший от рук машиниста,

Что ехал недавно вдоль берега моря.